Случай с дедом Иваном

Вступление — Мои родители — Мои бабки и деды — Предания или семейные мифы — Зарницы Революции — Эхо великой Отечественной — Дневник матери — Открытие себя — Велосоциализм — Квантовый переход или мы и Конец Света — На потеху внукамКогда мечты сбываются

Товарищ Инесса, вы были неправы! — Красная косынка бабы Наташи — Дед отца моего — Случай с дедом Иваном -…

В этом году в России отмечают 100-летие Октябрьской революции. Пишу  с применением глагола несовершенного вида, потому как год еще не закончился, и в радиоэфире  «Эхо Москвы» до сих пор идет хроника событий из периодики прошлого века в рубрике «День в день». Забавно и ужасно, потому что это не кино, а хроники…

Очень полезно прошел этот год, и очень много информации прошло через мои уши и даже оставило между ними свой след. Но самым ярким впечатлением стало знакомство с тематической выставкой  Ярославской картинной галереи.

Во-первых, посещение Ярославля с сестрой само по себе стало интересным и красивым событием, а кроме того, раскрыло и подготовило душу для восприятия этой необычной выставки. Столько щемящих и вздорных чувств сшиблись и закрутились водоворотом от визуальных впечатлений, что до сих пор не затухает, волнует, заставляет удерживаться в русле своей правды. А правда эта очень и очень непростая, потому и держусь за нее, чтобы не заблудиться в зыбком, готовом взорваться новой революцией сегодня.

Во-вторых, удалось встретиться со своим двоюродным братом Алексанром А., и обменяться с ним своими мнениями и воспоминаниями из семейных архивов. Вот после этой встречи и сложилась история этой странички.

Дед Иван (дед брата моего) был в те стародавние и горячие времена крестьянским сыном, пахавшим землю со своей семьей где-то в Оренбургской области. А пахать землю при большевиках ой, как непросто было! Ой, как не просто! Сами знаете, крепостная привязка к земле с целью обеспечения продовольствием поднимающейся и набирающей силу диктатуры пролетариата, это вам не фунт изюма…

Так вот, дед Иван думал-горевал и вот что решил: пойду-ка я на фронт добровольцем. Тогда из крепостной неволи сам выйду и семье пропасть не дам. А ежели убьют, так жене легче будет в город перебраться, как жене героя Гражданской войны. Только подумал дед Иван в эту сторону, как тут и очередной набор добровольцев подоспел, да в Чапаевскую дивизию. Так и стал он героем-чапаевцем, что большие дороги открыло любимой жене — бабе Матрене, которая вместе с двумя детьми переехала из Оренбуржской глухомани да под Уфу-столицу, к мужу, на ДОК. А муж весь в чести, да в социалистическом соревновании — передовик, значится, да в редкой профессии — краснодеревщиком революцию выжигает на стройке новой жизни.

Дни идут, Москва с Питером новую жизнь строят, что-то вокруг происходит грандиозное, небывалое, Союз складывается и дела какие-то странные тоже происходят — ведь Урал, место дальнее… Это все чувствуют, новости доходят, но не все новости, и с большим запозданием. Потому как работает только телеграф и пресса, но чаще в виде небольших агиток-листовок, да и то  с запозданием. А знать-то про эту новую жизнь хочется, а тут все вырезаешь да выжигаешь день за днем. Как-то несерьезно получается, мелковато для героя-чапаевца. Да хорошо бы знать в одночасье со всей страной, по радио! Ан, нет радио. Даже директор производства такой диковины не имеет.

Ну так эта беда-не беда. Не зря комдив Чапай закалял своих бойцов в гониле Гражданской войны. Все героями вернулись (ежели вернулись, ясно дело). Решил дед Иван донести до ушей народной власти об этакой незадаче и попросить радио на ДОК, чтобы рабочие слушали и гордились, и занимались новым азартом в своей работе, пособляя делу Ленина и революции. Решил и написал письмо да самому первому старосте страны Михаилу Ивановичу Калинину (ему тогда все писали. Моя бабка Наталья, тоже). А годы уже не самые простые были, и волнение было как перед атакой на Гражданской — ведь в самый Кремль писал!

Волноваться пришлось две недели. Ответа не пришло, но ровно через две недели прямо над рабочим местом деда Ивана установили радио, то самое, черная глубокая тарелка. А второе радио — в кабинете директора. Цех задышал, жизнь пошла совсем иным курсом, с радостью. Объединила всех рабочих вокруг этой тарелки, разговоры пошли настоящие, горячие, волнительные. Вот это была жизнь! Работать стало понятнее для чего, ведь Кремль слышит! Это же просто чуда! Кремль слышит слабый голос простого рабочего с ДОКа на речке Уфимке. Но вместе с новой жизнью через цех стало чаще проходить начальство, да не с радостными лицами, да все норовило мимо рабочей тусовки поближе пронести свое важное тело и уши. Так ведь не жалко!

Десять лет спустя. 1943 год. Тяжелое время, Уфа разрослась заводами, перемещенными из центральной России под напором немецких авиаударов и реальных угроз захвата территорий. Холодно, голод и криминал, жизнь некогда тихого омута превращается в кипящий котел крупного производства, обеспечивающего фронт самолетами и другой техникой. Тяжело, но деду Ивану не трудно. Он привык к трудностям. Душа-то чиста и совесть не мучит, потому и жизнь не омрачается скудными пайками, да большими очередями, да жестким  распределением по карточкам. Так это же и есть коммунизм в реале! Все равны, поэтому не обидно, и свар никаких., а враг общий есть. Лютый враг. Так думал дед Иван, когда шел в очередной раз отоваривать карточки в лавку. И пришла ему нужда получить по талону бутылку водки. А продавщица и говорит, что водки сегодня уже нет. Приходите завтра.

Завтра, так завтра, подумал дед Иван и пошел к выходу, пакуя то, что в этот день выменять на карточки получилось. А в это время входит в лавку директор ДОКа и прямиком к прилавку:

— Две водки,- и к удивлению деда Ивана продавщица с подобострастной улыбкой выставила на прилавок две бутылки водки. Дед Иван оторопел и даже не успел подобрать нужные слова, как директор скрылся, громко хлопнув дверью. В очереди негромкий недовольный шепоток, но обсуждать вслух, значит проявлять преступную халатность и работать на руку врагу, потому как смута пойти может, раскол, а нужно наоборот, всем миром. Тогда одолеем напасть!

Всю ночь дед Иван не спал, маялся. Ясно дело, обсуждать на работе с мужиками обиду не по-чапаевски как-то будет. Вроде, как по-вражьи, что ли. Но успокоиться герой-чапаевец уже не мог. И тогда дед вспомнил: так ведь Кремль нас слышит! Нас, простых тружеников коммунистической стройки! Подумал и написал всесоюзному старосте Михаилу Калинину новое письмо, содержание которого никто нынче передать не может, да только через пару дней пришли двое в форме и прямо от станка увезли деда Ивана на другую «всесоюзную стройку», тоже по профилю. И валил дед Иван башкирские леса  девять лет и полгода. Валил бы и все десять, но Сталин умер и всех неполитических выпустили…

Выжил дед потому как жена да родственники привозили еду и одежду, и начальник не зверствовал — профессия редкая у деда была и руки золотые. Вот он и попал со стройки социализма в частный сектор предприимчивых молодых хозяев страны. Кстати сказать, брат Сашка здорово отжал за деда у этих хозяев, даже сам стал одним из них… но это уже другая история.

Черная полоса доброго имени деда Ивана закончилась в апреле 1994 года, когда в газете «Вечерняя Уфа» были опубликованы Сведения о репрессированных жителях Уфы», где на второй полосе было снято черное пятно с доброго имени деда Анисимова Ивана Петровича, 1900 г.рождения

А сам Иван Петрович почил гораздо раньше и к месту его последнего приюта ведет торная дорожка. Пока ведет, потому и пишу, чтобы не зарастала.

 

стихи для детей и не только